Социально ответственный бизнесмен

20/05/2005

Что из себя представляет благотворительность в современной России? В голову приходят ассоциации с многочисленными фондами, грантами, спонсорами и «отмыванием денег»... Бизнесмены, которые действительно хотят быть социально ответственными, зачустую не знают о том, как действительно помочь другим людям.

О том, как искренние намерения сталкиваются с неискренней обработкой, рассказывает в эксклюзивном интервью корреспонденту ИА «Выборы-Инфо» президент одной из крупнейших российских компаний Александр Г., пожелавший остаться неизвестным:

«Некоммерческие интересы организаций и бизнес-групп все чаще наталкиваются на недоверие со стороны населения. Связано это, прежде всего, с тем, что фонды, другие некоммерческие организации, представители элиты зарекомендовали себя обычными карьеристами в области политической и экономической рекламы. Общественные движения, переполненные политигроками и лишенные социальной базы, вырабатывают скептическое отношение у самих получателей благотворительной помощи. Я сам участвовал в поддержке деятельности фонда, но вскоре был разочарован.

Все зависит от самих людей. Название фонда, сформулированная и засвеченная где-то цель еще не дают полной картины происходящего. Суть деятельности начинаешь понимать, только после достаточно плотного общения с командой. Часто узнаешь, что к фондам присоединяются многочисленные политические организации, которые желают себя «отбелить» и пропиарить.

Существуют, конечно, и «чистые» организации. Они не участвуют в закулисных политических играх и никак не связаны ни с модой на филантропию, ни с корыстью благотворительности. Для них приоритет – не политическая карьера. Если отдельный политический деятель хочет помогать, – вперед! Не надо вставать ни под какие флаги. И главное, эффект должен быть виден и очевиден.

Например, мы с группой физлиц, порядочно разочарованных «фондовой игрой», случайно узнали, что на Каширке работает «Детский онкологический центр» с непотребного состояния операционной. Естественно, центр поддерживается правительством и, естественно, условия лечения не соответствуют стандартам. После общения и совместной работы удалось собрать определенную сумму денег – и операционная была восстановлена. Правда, в самом начале работы, мы столкнулись с некоторым подозрением, что ли, со стороны руководства Центра, мол, а что вы хотите взамен и т.п. Это связано с острейшим социальным и культурным дефицитом.

Надо сказать, что деятельность таких масштабов (операционная) – это незаоблачные вложения. Летом мы планируем на территории Детского центра создавать площадку для игр. Как объект, нуждающийся в помощи, были выбраны именно дети, потому что это должно привлечь больше помощи со стороны, это касается каждого. Люди откликаются чаще, если речь идет о детях.

И важно понять, что цель рекламная далека от социальной (по сути, чисто человеческой цели). Общественная деятельность должна быть направлена на то, чтобы «заразить» людей филантропией, дать импульс добровольной социальной солидарности».

В самом деле, в детский онкологический центр входит в систему государственных организаций при Российской Академии Наук, соответственно, финансируется из госбюджета. Бессмысленно и неблагодарно сравнивать целесообразность российских и западных бюджетных программ и распределения в них затрат на медицину и образование. Однако стоит отметить, что на Западе забота о здоровье нации превратилась уже в стиль жизни, прививаемый с детства. Миллионы программ, посвященные пропаганде здорового образа жизни, помощи инвалидам, детям, ВИЧ-инфицированным и т.д., спонсируются компаниями ввиду этических соображений и благодаря ощутимой поддержке со стороны государства, отдельного штата или земли, а также индивидуальным спонсорам.

Об основных трудностях Российского Центра Онкологии и об актуальности детской медицины рассказывает заместитель директора НИИ детской онкологии и гематологии ГУ РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН по научной работе профессор Владимир Поляков в эксклюзивном интервью корреспонденту ИА «Выборы-Инфо»:

«На бюджетные средства удается закупать медикаменты первой необходимости, включающие химиотерапевтические и лекарственные средства для сопроводительной терапии, плановые закупки медицинского оборудования, инвентаря. Но таких денег, с помощью которых можно обновить лабораторное оборудование, приобрести самую современную аппаратуру для лучевых или эндоскопических методов диагностики и лечения недостаточно.

Следует сказать, что онкология – это очень дорогостоящая и затратная часть медицины. Сейчас активно развиваются и внедряются методы органосохраняющего лечения. Например, для того, чтобы не ампутировать, а сохранить конечность, необходимы эндопротезы, которые стоят от $4 до $12 тысяч, в зависимости от страны производителя и фирмы. Если посчитать расходы на больного, включающие койко-день, амортизацию, питание, операцию 6-7 категории сложности (а такие операции проводятся ежедневно), реанимационный и послеоперационный период, проведение сопроводительного лечения, то общая сумма составит не менее $7 тысся. Высокодозная полихимиотерапия с аутотрансплантацией костного мозга или периферических стволовых клеток крови со всей сопроводительной терапией составит $30-50 тысяч.

Такие суммы должны быть оговорены в бюджете, поскольку головное учреждение страны, являющееся образцом научной и практической мысли и деятельности в области онкологии должно иметь все возможности не только для проведения уникальнейших хирургических вмешательств, но и развивать базу экспериментальной онкологии, а также фундаментальные направления. Дельта между предусмотренными бюджетом средствами и реальными затратами Центра огромна. Надо сказать, что если бы государством выделялось больше средств, денег все равно не хватало бы, потому что строка финансирования отечественного здравоохранения стоит в самом конце.

Мы благодарны, когда в институт детской онкологии осуществляются целевые вложения (более всего нам требуются оборудование и техника). В США, к примеру, на них построена вся медицина. Государство при проведении социальной политики сотрудничает с компаниями. Например, если правительственная программа помощи детям-инвалидам предусматривает затраты в $10 миллионов, а недостающие $5 миллионов выплачиваются компаниями в виде так называемых donations (денежных пожертвований – Поляков В.Г.). Порой корпорации соревнуются в суммах взносов». В свою очередь, правительство США старается стимулировать бизнес к занятию благотворительностью: 10%-ная льгота по налогу на прибыль для коммерческих организаций и 50%-ная льгота по подоходному налогу (при условии передачи денег в благотворительные фонды)».